Владимир Васильев - Джентльмены непрухи: [сб.]
Ба пожал плечами и без особой охоты сообщил:
— Я не всегда ходил трассером.
— А кем еще? — Капитан ненавязчиво перехватил инициативу. — Давай, давай, Йохим, колись!
— Бинжем.
— Ух ты! — восхитился Мрничек. — Таки у нас два бин-жа! Живем!
Маккензи, склонив голову набок, слегка улыбнулся:
— И какой у тебя класс, коллега?
— Первый, — сознался Ба. — Был. На позапрошлый год. Сам Маккензи пока дослужился только до второго —
экипажи от трех человек до двенадцати.
— И ты молчал? — искренне изумился Шарятьев. — Ё-моё! У нас зубр на борту, а мы и не знали!
— Да хоть мамонт! — гаркнул на них Гижу. — Это упрощает проблему, но отнюдь не решает ее! Мы на необитаемом острове, понимаете аналогию? У нас разбитый вдребезги пополам корабль с порванными парусами и сломанный компас! Пусть у нас два боцмана вместо одного — сильно это нам поможет?
— Погоди, капитан, — осадил его Маккензи, единственный, кто осмеливался общаться с первым лицом корабля практически на равных. — Йохим, у меня к тебе два вопроса. Первый: ты можешь сообщить нам что-нибудь дельное? Опираясь на прежний опыт, разумеется.
— Нет, — бесстрастно ответил Ба. — Не могу. В такую задницу я никогда раньше не попадал. Самое страшное, что случалось — это когда на транс-Веге наша Самура потеряла одну из передних петипальп. Не знаю почему, может, метеорит, может, еще что. Управлять ею стало невозможно, погрешности превышали допустимый буфер, мы чуть не сгорели. Но я точно знаю, что, когда мы отняли одному из трассеров палец, он привел Самуру к Титану.
— Палец?
— Угу. Мизинец.
Мрничек не удержался и в который уже раз зыркнул на помалкивающего в сторонке Хомуху.
— Иными словами, ты считаешь, что у нас есть выбор, — подытожил Маккензи. — Со временем сдохнуть всем, или попытаться выжить, искалечив одного.
Ба вздохнул. Очень красноречиво.
— По-моему, не стоит спешить, — вставил осторожный Шарятьев. — Искалечить всегда успеем. А цикл вроде пока шестерых тянет, как я погляжу.
— А второй? — мрачно спросил Гижу.
— Что — второй? — не понял Шарятьев.
— Это я Кларенсу. Он говорил, что у него два вопроса к Йохиму, а задал пока лишь один.
Шарятьев живо повернулся к Маккензи:
— Да, Кларенс, а второй-то чего? Маккензи досадливо отмахнулся:
— Второй к делу отношения не имеет.
— И все-таки? Давай, не трави душу.
— Ну, хорошо, — покорно вздохнул Маккензи. — Еще я хотел спросить у Йохима, почему он из бинжа первого класса превратился в рядового трассера.
Лица, как по команде, обратились к великану.
— Да, Йохим! — поддакнул капитан. — В самом деле, почему?
— Нам это не поможет, — невозмутимо сказал Ба. — Поэтому я промолчу.
Шарятьев угрюмо взглянул на каменное лицо бывшего бинжа и понял — такой может и палец отнять, и... все остальное. Бедный Вадик Хомуха...
Капитан на некоторое время задумался, потом решительно хлопнул обеими руками по роговице перед линзой:
— Значит, так! Хомуха и Мрничек... нет, лучше Хомуха и Шарятьев — ну-ка метнулись в биосеттинг и замерили цикл! Тянет он шестерых или не тянет. Паёк — хрен с ним, можем и урезать, а вот кислород урезать не получится, поэтому в первую очередь просчитывайте регенераторы.
Мрничек — ты дуй к фронтальным флипстерам и выясни, что там Фрея себе решила насчет столкновения с металлической преградой. Только не трогай ничего, просто пойми, как она интерпретирует препятствие и что начала по этому поводу предпринимать. Или собирается предпринять, если еще не начала. Постарайтесь управиться за час-полтора. Ать-два, бегом марш!
Хомуха кинулся к кормовому твиндеку так, будто за ним гнались волки; Шарятьев успел только удивленно вытаращиться и разинуть рот, а потом покачал головой и потрусил следом. Мрничек угрюмо поглядел им вслед, вздохнул и убрел в голову. В рубке остались капитан, бинж и экс-бинж.
— Вообще-то проверять флипстеры более пристало навигатору, — проворчал Маккензи. — Но я понимаю, сейчас посылать Мрничека вместе с Вадиком... чревато.
— Молодец! — похвалил бинжа капитан без всякого энтузиазма. — Голова!
Откровенно говоря, Гижу просто хотел остаться наедине с Ба и Маккензи — не так уж и важны были прямо сейчас выводы Фреи относительно столкновения и даже данные по циклу жизнеобеспечения: вопреки общераспространенному мнению, при желании можно урезать и кислород, правда, в достаточно ограниченных пределах. А если учесть, что цикл всегда имеет солидный запас прочности, то по этому поводу можно было волноваться еще меньше.
Интересовало капитана другое.
— Йохим, — обратился Гижу к экс-бинжу первого класса. — Молодняк я выставил, так что можешь говорить без обиняков. Фрея лечится?
— Нет, — хмуро сказал Ба и добавил: — Официально считается, что корабль подлежит полному восстановлению при проценте повреждений не выше семи. У нас, как ты сам понимаешь, пятьдесят.
— Уже меньше, я ж кое-что оживил, — буркнул Маккензи. — Линзы, там, датчики...
— Ну, пусть будет не пятьдесят, пусть будет сорок девять. Невелика разница.
— А официальным данным можно верить? — поинтересовался капитан.
— Более или менее. Я лично считаю, что если повреждено больше пяти-шести процентов органов — дело швах, нужно спасать ориентировку и ждать помощи. Но в нашем случае...
— Помощи мы не дождемся, — невесело продолжил за коллегу Маккензи. — Нас попросту не заметят. Дьявол, а ведь просто поглядеть глазами точно никто не удосужится, надеяться можно только на подключенного трассера.
Несколько секунд все молчали. Потом капитан встрепенулся:
— Йохим, а когда оторвало петипальпу вашей... э-э-э... как ее звали?
— Самурой ее звали.
— Да. Когда оторвало петипальпу вашей Самуре, во сколько ты оценил процент повреждений?
— Примерно в полтора. Чуть меньще. Реально сначала высчитываются процент по объему, процент по массе и процент по насыщенности органами. Потом выводится среднеквадратичный и учитывается поправка по таблице.
Капитан вопросительно зыркнул на Маккензи; тот еле заметно кивнул.
— И все равно пришлось отнимать трассеру палец?
— Пришлось, — подтвердил Ба.'— Видишь ли, капитан, время от времени случаются аварии, когда не удается вылечить и самую пустячную неисправность. Корабли достаточно сильно унифицированы, но все же имеется риск отторжения вживленных запасных органов и фрагментов.
Собственно, именно поэтому при высоком проценте повреждений лечение и не приводит к гарантированному успеху: отторжения все равно будут. Но заметишь ты это, только когда пролетишь мимо узла или снова влипнешь в незамеченную вовремя вариативность. А подлеченные после аварийных рейсов корабли запихивают в трехгодичный карантин, даже если команда вживляла всего лишь какой-нибудь паршивый термодатчик на камбузе. В том, разумеется, случае запихивают, если корабль возвращается, а возвращаются далеко не все.
